Нынче первый год войны — забава греков
Под названием «У нас осада Трои».
Плюнуть некуда простому человеку:
Не захочешь даже — попадешь в героя.
Тут под стенами весь цвет ахейской знати
Щеголяет, вишь, в начищенных доспехах.
Только в городе покамест не достать их,
Хоть, троянцам, прямо скажем, не до смеха.
Толку в том, что молока от Минотавра —
Каждый лучник туго знает свое дело.
Вот и льют вино вояки мимо тары,
Чай, нема дурных переть с мечом на стрелы.
Менелай второго дня, придя под стены
Трои пьяный как сатир, дебош устроил…
Битый час орал: «Когда бы не Елена,
На хрена бы вам сдалась, ахейцы, Троя?!»
Пошумит еще денек, глядишь, утрется.
А не то — уймут свои же непременно.
Дело тут не в рогоносце, мне сдается,
Тут политику затеял Агамемнон.
Да и Зевс с ним, коль ему так это надо!
Я нашел себе дела — на пепелищах
Промышляю близ окрестностей Троады,
Только много ль с них возьмешь, с провинций нищих?
***
В меланхолии в часы прилива я
Вспоминал: вот так же при луне
Одиссей, чума велеречивая,
Удружил аферу эту мне.
Складно пел, мол, воинскому племени,
Тем, кто для великих дел рожден,
Чтоб не кануть в Лету прежде времени,
От богов ждать проку не резон.
Наши боги словно насекомые,
Не сходя с Олимпа, пьют нектар.
А война да имя Аполлона мне
Обеспечат в Греции пиар.
Ахиллеса — воина отменного
Будут чтить до греческих календ.
Рацион за драхмы Агамемнона
Плюс с трофеев выгодный процент.
Ну, халтурка подвернулась, думаю,
Мне, опять же, слава и почет.
На халяву, если уж по-умному,
Даже хлорка творогом идет.
А троянцы с нами одним миром все,
Да и стены их не тверже скал.
Не сиделось дурню мне на Скиросе!
Ел бы фиги, девок охмурял…
***
Год какой — не помню. Выдохлись герои.
Даже драться стали, словно бы скучая.
А пройдешься по песочку возле моря —
Воронья на побережье больше чаек.
Обходил в ночи посты, так сразу крики:
Кто идет, мол, стой на месте!.. Бдят примерно!
«Ясно, кто, — кричу в ответ. — Хирон в тунике!»
Ржут, мерзавцы, все им хихоньки, холерным!
А в последнем из разбойничьих набегов —
Все какое-никакое развлечение —
Девку справную в полон взял из лелегов,
Дочь царька смешного местного значенья.
Но, видать, пошла тенденция такая:
Мужики друг другу сплошь чинят обиды.
Умыкнул Парис жену у Менелая —
Агамемнон у Ахилла Брисеиду.
Я решил в сердцах, коль так — на бой не выйду.
Шли бы вы с войной, ахейцы, прямо к Сцилле!
А Патрокл ворчит: «Когда б не Брисеида,
Своего бы мы, глядишь, не упустили!
Парни смуту подымают: нас на бабу
Променял Ахилл, ядрит его Афина!
Да и Гектора давно унять бы надо:
Мирмидонской обзывал тебя скотиной!»
***
Молодой, горячий, нрава шалого,
Плюнешь в рожу — что твой угль шипит.
Отчего-то с Гектором у малого
Вышел прям межличностный конфликт.
Кончилось, как водится, побоищем.
Да с троянцем драться — сущий страх.
У Патрокла, знамо, молоко еще
Мамки не обсохло на губах.
Помню, в пелене тумана алого
Как-то сразу берег потонул,
Словно Аполлон бойцу бывалому
Пригоршню зари в глаза плеснул.
Долго простояли мы в молчании,
Глядя на темнеющий песок,
А потом по берегу нечаянный,
Робкий потянулся шепоток:
«Ну теперь хана троянским гадинам!
Не простит им этого Ахилл…»
«Да, такая рана вам не ссадина…»
«Крови-то!..» «Глаза бы кто закрыл…»
Схоронил — на мир с царем сподобился,
Меж своими тут не до обид.
Я и впрямь на Гектора озлобился,
Ну и понеслась душа в Аид…
***
Год десятый. Тут событье за событьем.
Для начала поквитался за Патрокла,
А потом повременить решил с отплытьем —
Глупо до дому с войны бежать до срока,
Коль, того гляди, победа. Скисла Троя,
Как при всех всадил по саму рукоятку
Меч в троянца. Тяжко Трое без героя.
И опять же без наследника несладко.
Приходил на днях Приам, челом бил, ахал,
Все испрашивал, кряхтя, героя тело.
«Хоть и сын он мне, когда б не Андромаха,
Нешто б сунулся я, старый, в это дело?
Баба воет: без почета, понимаешь,
Закопают мужа — срам на всю окрестность!
Вот своих сынов родишь, тогда узнаешь,
Что такое своенравная невестка!»
Да уж все мы тут, цари и рядовые,
Через баб хлебнули горестей немало…
Руки чешутся давно намылить выю
Одиссею… И далась мне эта слава!
В Трое тризна по погибшему герою
(У меня от слова этого отрыжка!),
Так троянцы поголовно все в запое,
Ну и нашим две недели передышки…
***
Что-то стала натирать сандалия
С той поры, как был у нас Приам…
А вчера приснилось: из Фессалии
Сам Харон за мною по пятам
Аж до Трои гнался, сволочь прыткая,
(Я же, как назло, был босиком!)
Соблазнял: героев, мол, со скидкою
Возит через Стикс его паром.
Целый день обдумывал до одури
Странный сон. А Одиссей все ржет.
«Разоришься, — говорит, — на обуви.
Видно, у тебя нога растет».
Думал, было, на него обидеться,
Да мужик он в общем неплохой.
А войне конца так и не видится,
Словно на работу ходим в бой.
Десять лет прождали дня финального.
Десять лет!.. Все Церберу под хвост.
От костров да дыма погребального
Аллергия мучает до слез.
Десять лет не видим света белого.
Десять лет Харону благодать.
Знали б боги, как осточертело мне
Солью моря раны омывать!
***
Год десятый… Високосный выпал что ли?
Дольше века длится, только все нескладно.
Та же Троя перед носом, сзади — море,
Те же лица, поредевшие изрядно.
Перестали пересчитывать друг друга.
И давно не слышно песен под кифару.
Одиссей еще пока что жив, хитрюга,
Шутки шутит, мол, троянцам есть подарок.
До чего он там додумался, не знаю.
Поживем — увидим. Главное дожить бы…
Приголубил кто-то пикой Менелая,
Заживет, авось, до следующей женитьбы.
К слову, главный-то жених Парис Приамов
Всю войну так и не вылез из-под юбки.
Не учили, видно, в детстве папа с мамой
Отвечать меньшого сына за поступки.
Говорят, что он любимец Аполлона,
Вот на баб, шельмец, кураж весь и растратил.
Я все думаю, закончим — сразу к дому,
Аль еще куда махнуть? Силенок хватит.
Одиссей позавчера идею выдал,
Поплывем, Ахилл, ко мне, мол, на Итаку.
Ох, сдается мне, когда бы не Фетида…
После…
Утро. Новый день. Трубят атаку…
